Двадцать олигархов контролируют десятую часть всей посевной площади страны. Земля в этом шатком мире единственный актив, который не может никуда исчезнуть или обесцениться.
Мосгорсуд отклонил апелляцию и оставил в СИЗО главу агрохолдинга «Русское молоко» (торговая марка «Рузское молоко») Василия Бойко-Великого, обвиняемого в хищении средств из банка «Кредит Экспресс».
Однако арест скандально знаменитого олигарха остался малозамеченным за громкими международными событиями. С вниманием следят за происходящим, разумеется, причастные лица в Москве и – население Рузского района Московской области, «владений» Бойко-Великого. Среди них и те, кто имеет отношение к агрофирме, и те, кто пострадал от нее. Пострадавших крестьян интересует не суть нынешнего уголовного дела (им безразлично, кто, как, у кого и в каком банке украл или не украл), а надежда на косвенную справедливость — по их мнению. Косвенную, потому что они считают: Бойко-Великого надо было давно уже судить за захват их земель.
Дело возбудили в 2006 году. Вначале потерпевшими признали больше 4 тысяч человек — крестьян семи совхозов. Ущерб оценивался в 9 миллиардов рублей.
Следствие длилось 9 лет.
В 2015 году Следственный комитет России сообщил о его завершении. «Василий Бойко-Великий с марта по август 2003 г., будучи председателем совета директоров и соучредителем ОАО «Вашъ финансовый попечитель» и ОАО «Русское молоко»… вместе с соучастниками путем обмана и злоупотребления доверием незаконно приобрели право собственности на земельные доли бывших членов и работников социальной сферы реорганизованных совхозов им. Л.М. Доватора, им. З. Космодемьянской, «Богородское», «Раисино», «Тучковское», «Аннинское», «Прогресс» и их наследников в особо крупном размере на общую сумму более 347 млн руб., подделали документы, чтобы лишить пострадавших возможности вернуть похищенное у них имущество и возместить причиненный им ущерб».
Представитель СКР перешел границы официального тона, сорвавшись на эмоции и дойдя до общероссийских обобщений:
«Именно вот такие пронырливые и наглые «деятели» за копейки скупали по всей стране у сотен тысяч доверчивых земледельцев их честно заработанные земельные паи. Но в данном случае… справедливость восторжествовала: труженики снова будут работать на своей собственной земле, а «великих комбинаторов» ждет суд».
Но мы до сих пор не знаем решения суда. Противоречивые сведения поступали из самых разных источников, включая официальные. Большинство селян за 11 лет отказалось от своих исков. Из первоначальных 4 тысяч потерпевших осталось 298 — тех, кто не согласился получить компенсацию от Бойко… В 2016 году дело о хищении 25 тысяч гектаров закрыли на стадии следствия «за отсутствием состава преступления», до суда дошел лишь эпизод о хищении 1,2 тысячи гектаров земли (ущерб на сумму 347 миллионов рублей).
В 2017 году потерпевшие обращались в Генпрокуратуру с жалобой, что процесс намеренно затягивается, и потому некоторые дела прекращаются за истечением срока давности. Рассмотрение проходит раз в неделю, то и дело откладывается из-за болезни кого-либо из десяти подсудимых. На одном заседании допрашивают 2-3 человек. А в деле 298 потерпевших, не считая свидетелей с обеих сторон.
И до сих пор невозможно найти в информационном поле конкретного сообщения о суде по захвату земель. Длится ли он, завершился ли, а если завершился, то чем – мы не знаем. Загадочная неизвестность.
Этой истории 13-17 лет, и в ней отражается судьбы всего крестьянства, судьба земли в новой России.
В 1990 году Верховный Совет РСФСР принял законы «О земельной реформе» и «О крестьянском хозяйстве» – о выделении земельных паев в колхозах и совхозах. Всем. Включая работников сельской социальной инфраструктуры.
В Рузском районе Московской области каждому досталось в среднем 3–4 гектара. Богатство.
Но что могли сделать селяне с той землей? Нет ни денег, ни техники — указы не были обеспечены ни материальными, ни денежными ссудами.
Кто-то, самый сильный, становился фермером. А потом все равно многие не выдерживали. За десять лет с 2006-го по 2016-й количество фермеров сократилось почти в 2 раза – с 253 тысяч до 136 тысяч.
Абсолютное большинство отдавало свои паи в создаваемыекрестьянские сельские предприятия (КСП) – подобие добровольных колхозов и совхозов. В те годы я много ездил по стране, писал очерки, делал передачи на ТВ. Директоры криком кричали, что их душат государственные налоги и топливно-энергетический комплекс.
«Мы в четыре раза лучше стали работать, чем при райкомах! А налогов платим – 106 процентов. Это грабеж! Кому нужна свобода, если она нищая!? Это бандитизм, настоящий бандитизм!» – негодовал в одной из моих телепередач директор КСП Василий Греков из села Большие Чечёры Липецкой области.
«Кто будет производить молоко, если оно убыточно, потому что солярка, газ и электричество каждые три месяца дорожают?», — спрашивал бывший директор Березовского совхоза Виталий Юдаков из Северного Казахстана.
«А то мясо и молоко, которое мы везем на продажу в Москву, у нас не берут, – рассказывал директор Николай Форафонов с Белгородчины. – Назад заворачивают. Берут импортное. Почему?»
Допустим, отношение вчерашнего советского чиновничества к фермерам можно было понять как классовую неприязнь к «частникам» и к свободе вообще. Но почему они душили вроде бы близкий им общественно-коллективный сектор? Дело только в «наваре», который чиновники, возможно, получали от контрактов с зарубежными поставщиками? Или уже тогда был дальний прицел?
В 2002 году президент Путин подписал закон о свободной купле-продаже земли. (По его словам, 31 процент сельхозземель был уже запущен в гражданский оборот до принятия закона.) За это еще в середине 90-х ратовали многие демократы, включая известного публициста-депутата Юрия Черниченко. «Для большинства в Думе с мандатом КПРФ свободная купля-продажа земли смерти подобна, — писал он в 1997 году. — Большинство пенсионеров-колхозников всерьез эти паи не воспринимают: что председатель даст, за то и спасибо — за клок сена, за полтонны отходов, за автобус до райцентра. Понимают, чей пай на самом деле. Чисто крепостническое самоуправство тонкого правящего деревенского класса, который унаследовал все прерогативы Старой площади, обкомов-райкомов партии… Собственность — это то, за чем не надо ходить ни в какую контору».
О том же говорил и президент Путин в 2002 году: «Те, кто в регионах выступает против продажи земли своим гражданам, озабочен тем, чтобы он распределял землю так, как считал нужным, а теперь есть порядок».
То есть демократы и власть отстаивали интересы рядовых крестьян. А чем это обернулось?
Многие, оказавшись в полной нищете, помаявшись с бесполезной землей 10 лет, тут же стали продавать ее. В 2003 году земля уходила за бесценок, в том числе и в Рузском районе Московской области, называемом Русской Швейцарией. «Инициатива часто шла от самих крестьян: пожилые люди хотели продать свои паи, чтобы на старости лет иметь деньги на существование, — рассказывал главный тамошний скупщик Василий Бойко (тогда он еще не прибавил к своей фамилии девичью фамилию матери — Великая). — Все наши крестьяне получили колоссальные для Рузского района деньги: по 100-300 тысяч рублей».
Значит, это колоссальные деньги — за 3-4 гектара в красивейшем районе Московской области?
А КСП, куда отдало свои паи большинство, оказывались в долгах. В итоге убыточное хозяйство скупала по дешевке, вместе с долгами, какая-нибудь финансово-промышленная группа. Вместе с землей. Когда крестьяне начинали возмущаться, им говорили: «У вас долгов на десятки миллионов рублей. Заплатите долги!»
Были и преднамеренные банкротства – по сговору. Когда волна преднамеренных банкротств сельхозпредприятий в 2003 году захлестнула Ставрополье, встревожился президент Путин и обратился в Генеральную прокуратуру, чтобы она «проверила применение процедуры банкротства сельхозпредприятий».
И — ничего. Без последствий. Районы и области переходили в фактическое владение финансово-промышленных объединений.
Так возникли современные «агрохолдинги».
«Эти активы по своей совокупной ценности в разы превосходят невоспроизводимые запасы наших углеводородов», — говорится в докладе группы экспертов Изборского клуба под руководством советника президента РФ Сергея Глазьева.
По данным журнала Forbes на 2018 год, только первые двадцать олигархов контролируют 7,9 миллиона гектаров – ровно 10% всей посевной площади России. За ними в обзоре Forbes еще 36 компаний. Самая дорогая, краснодарская, земля у семейной фирмы «Агрокомплекс» во главе с бывшим губернатором Краснодарского края, бывшим министром сельского хозяйства РФ Александром Ткачевым — 649 000 гектаров стоимостью 68,5 миллиарда рублей.
Конечно, цифры их владений приблизительны. Точные данные от официальных ведомств не получить. Да и при намеренной и ненамеренной путанице в учете земли не то что Forbes — сам черт ногу сломит.
Некоторые крестьяне, лишившиеся земли, и по сей день возмущаются, устраивают акции – от сходов в Одинцовском районе Московской области (март 2018 г.) до голодовки пенсионеров в селе Казинка Ставропольского края (апрель 2019 г.). Опротестовывают решения судов. Но стоит помнить, что юридические службы мощных, богатых финансово-промышленных групп уж наверно оформляли договоры с учетом всех вариантов развития событий. В отличие от юридически малограмотной сельской массы. Потом кто-то осознал потерю, спохватился. Но, видимо, поздно. Что подписано – то подписано.
Земля в этом шатком мире единственный актив, который не может никуда исчезнуть или обесцениться.