Цена нефти забралась выше $60 за баррель. Впервые за 2 года и 3 месяца. А рубль снизился. Как так?
Конечно, рубль еще менее прозрачен, чем нефть. На его поведение влияет не она одна. ЦБ снизил ставку с 8,5 до 8,25%. Это тоже стало одним из факторов снижения рубля, который в первый момент отозвался на решение ЦБ неким всплеском, правда, оказавшимся очень непродолжительным.
Есть магический треугольник: доллар — баррель — рубль. И в нем можно найти много интересного. Например, ответ на вопрос, почему ЦБ поскромничал и не стал превышать минимально принятый стандарт снижения ставки — 0,25%? Ведь с прошлого снижения ставки — с 9 до 8,5% — ситуация стала по формальным признакам еще более привлекательной для снижения ставки, текущий уровень инфляции опустился до 2,7% при сохранении таргета ЦБ в 4%. Сам ЦБ признает, что «инфляция составит около 3% в конце 2017 года» и лишь «в дальнейшем» приблизится к 4%. Так в чем же дело? Формальный ответ ЦБ: «среднесрочные риски превышения инфляцией цели преобладают над рисками устойчивого отклонения инфляции вниз» звучен, но не слишком убедителен, если ограничиться приведенными регулятором аргументами.
«Основные источники рисков превышения инфляцией цели на среднесрочном горизонте» ЦБ видит в «усилении структурного дефицита трудовых ресурсов», но это фактор долгоиграющий, он, как показывает европейский опыт, не устраним даже увеличением пенсионного возраста. «Во-вторых, источником инфляционного давления может стать изменение модели поведения домашних хозяйств, связанное с существенным снижением склонности к сбережению. В-третьих, инфляционные ожидания остаются на повышенном уровне и подвержены колебаниям под влиянием изменения цен на отдельные группы товаров и услуг и курсовой динамики». Но само снижение ставки ЦБ приводит к падению банковской ставки по депозитам, а значит, размывает склонность граждан к сбережению, а цены на товары и услуги, как и курсы валют, всегда будут колебаться. ЦБ недоговаривает. Что именно — в нарисованном треугольнике лежит на стороне доллара. Это новый виток американских санкций, влияние которых полностью заранее оценить трудно, вот ЦБ и страхуется минимальным снижением ставки.
Но еще любопытнее и даже тревожнее становится, если выйти из магического треугольника. Западные аналитики первыми заметили: мировые цены на нефть за прошлый год выросли более чем на 10%, а акции мировых нефтегазовых компаний почти не выросли. От цены нефти отстает не только рубль, но и инвестиции в нефтяную отрасль.
Можно долго спорить о том, кончится ли нефть, утешаться тем, что сланцевая добыча показывает: нефть не закончится никогда, просто будут возникать новые технологии ее добычи, а можно просто обратить внимание на текущее поведение инвесторов. Для многих из них американские (или русские — смысл не меняется) горки цен в этом секторе становятся фактором, снижающим его привлекательность. «Акции нефтегазового сектора теперь не пользуются спросом у инвесторов, — признает, например, Дэвид Лебовиц, аналитик-стратег по рынкам в J.P. Morgan Asset Management. — Во время спада возникли настолько большие проблемы, что люди не готовы инвестировать в эти компании». Инвестиции меняют маршрут, направляясь в быстро растущий цифровой сектор экономики.
Это и называется мейнстрим технологического развития. Можно, исходя из отрыва рубля от нефтяных котировок, утверждать, что Россия слезает с нефтяной иглы, не акцентируя внимания на том, что при росте нефти рубль может снизиться, но при устойчивом снижении цены нефти он точно расти не будет. А можно в конце концов от разговоров о прекрасном будущем цифровой экономики перейти к ее активному продвижению и инвестиционной поддержке на уровне и государства, и крупных компаний.