По прогнозам, цены на нефть будут расти. Казалось бы, что еще надо для счастья? Можно привычно собирать доходы — не заработанные, а рентные, говорить при этом об успехах в экономике, в общем, не торопиться слезать с «нефтяной иглы». Но вместе с ростом нефтяных цен меняется расстановка сил на нефтяном рынке. А это — новый вызов для России. И уже не только экономический.
Экономика не оперирует этическими категориями, но по-своему справедлива. Она всегда стремится к некоему балансу. Ее справедливость в том, что каждый поворот в ее развитии имеет разные стороны. Практически не бывает, чтобы на этих поворотах выигрывал кто-то один. Выигравший есть, но в чем-то он обязательно проигрывает, значит, появляется шанс и у кого-то еще.
Нефтяной рынок — прекрасная иллюстрация. Когда цены на нефть падают, импортеры получают импульс роста, экспортеры — шанс удешевить добычу и перестроить структуру экономики. Когда цены растут, импортеры развивают энергосбережение, обращаются к новым источникам энергии, экспортеры получают денежную подушку, чтобы задуматься о будущем и развивать свою технологическую базу.
Так в теории. А что происходит в сегодняшней практике? Хотя запасы нефти растут, прогнозисты исходят из того, что ОПЕК+ сделала свое дело: цены на нефть с сегодняшнего уровня снижаться, по крайней мере в этом году, не будут.
Управление энергетической информации Минэнерго США (EIA) в феврале повысило прогноз средней цены нефти марки Brent в 2018 году с $59,74 до $62,39 за баррель, в 2019 году средняя цена барреля снизится до $61,51. Еврокомиссия 7 февраля поступила так же: прогноз цен на нефть повышен, причем «шаг» по сравнению с предыдущими оценками весьма значителен. Предполагается, что цена нефти марки Brent составят в среднем $68,3 за баррель в 2018 году и $64,2 в 2019 году. Нефть, согласно этому прогнозу, подорожает в 2018-м на внушительные 24,6%, а в 2019 году подешевеет на 5,9%. Впрочем, прогнозисты — как дети. Они склонны забывать собственные утверждения и, выдавая очередной прогноз спустя всего месяц, могут, не краснея, указать прямо противоположный тренд.
Но сегодня России впору объявлять национальный праздник — День единения с баррелем. Приведем оценку Сергея Гуриева, не забытого в России экономиста, сегодня работающего в ЕБРР, данную 8 февраля: «Конечно, Россия сильно выигрывает от повышения цен на нефть. И мы считаем, что при нынешних ценах на нефть не только Фонд национального благосостояния (ФНБ) не кончится, но и, скорее всего, в конце года он будет выше, чем в начале, — в силу того, что бюджет рассчитан исходя из $40 за баррель. Если нефть будет выше $40 за баррель, России не грозит бюджетный кризис в обозримой перспективе». Задел, и немалый, уже есть. Таможенники рапортовали, что доходы России от экспорта нефти в 2017 году увеличились на 26,6% по сравнению с 2016 годом и составили $93,306 млрд. И это при снижении физического объема вывезенной нефти на 0,8% — до 252,637 млн тонн.
Ну и где оно теперь, «нефтяное проклятие»? Ложка дегтя, однако, все-таки есть. Хотя, может быть, целое ведро.
В уже цитировавшемся февральском отчете EIA есть и другие цифры. Добыча нефти в США вышла на уровень 10,251 млн баррелей в день. Это абсолютный американский рекорд. Рост цен разбудил сланцевую добычу в США, и ее темпы могут и дальше нарастать. EIA прогнозирует на 2018–2019 гг. рост средней добычи до 10,6 и 11,2 млн баррелей в день соответственно, а это значит, что США готовятся стать мировым лидером в нефтедобыче, оставив позади и Россию, и Саудовскую Аравию. Они уже сейчас на 60% покрывают свои потребности в нефти, в дальнейшем эта цифра будет расти.
«День единения с баррелем» в России может оказаться коротким. Цены на нефть уже откликнулись на цифры EIA. А прогнозистам ничего не стоит, нимало не смутившись тем, что реакция цен на рост американской добычи ими не была предвидена, голубоглазо перенаправить свои следующие прогнозы и их указатели движения цен на нефть.
Есть и более содержательные выводы. Песок, как было показано О.Генри, плохая замена овсу. Теперь сравнивать придется договоренности в рамках ОПЕК+ с развитием новых технологий добычи нефти. К чему бы ни привело это сравнение, вывод в том, что путь вперед прокладывают именно технологии.
Россия готова у себя начать сланцевую добычу нефти, но проблема шире. Нам нужны новые технологии, в том числе и в важнейшем для страны ТЭКе. Но именно эти технологии попадают под уже действующие санкции. Главный козырь российской экономики — поставки углеводородов — способен частично использоваться в геополитических целях, но в недалекой перспективе может оказаться бит в результате расширения присутствия США в добыче углеводородов. Все вместе это означает, что чем раньше удастся прекратить войну санкций и вернуться к сотрудничеству, тем больше шансов у российской экономики.
Есть контраргумент: когда санкций не было, Россия так и не смогла стать чем-то большим, чем сырьевым придатком развитых стран. Ответ такой: значит, ее это устраивало. То есть слова о диверсификации экономики, конечно, звучали, но надежда на высокие цены на нефть перевешивала решимость перехода к конкретным действиям. Надо извлекать уроки. Никто, кроме нас, страну не модернизирует. А модернизация под санкциями практически невозможна. Значит, надо сделать приоритетом политики снятие санкций. Иначе не будет полноценного роста экономики на базе новых технологий и социального прогресса.